на двадцатой странице

***






пишущий автобиографию рискует расстаться с собой самим,
на двадцатой странице с головы упадёт венец,
бесследно исчезнет нимб,
на тридцатой он рискует возненавидеть правописание и четверги,
под конец он утратит канву, порвёт в клочья тетрадь,
вернёт всё на своя круги,

пишущий автобиографию может думать: я сам себе господин,
я сам себе управдом, я сам себе небеса и творец,
над ним потешается вечность,
поедая на завтрак из тщетных смыслов его под водочку холодец,
его дёргают за нити суббот все кто ни попадя,
от стервы жены и ревущих деток до нимфоманки соседки,
у которой развился делирий от анаши,
у него хронический недосып и воспалённые почки,
он проницает забвенья ширь,

пишущий автобиографию никогда не признается в страхе,
в бессилии перед веком, нарезающим из его планов аховый винегрет,
он, конечно, догадывается, что будет съеден,
что станет закуской вершителям судеб на рядовой обед,
пишущий автобиографию думает:
лучше было не заморачиваться, лучше было вовсе не начинать,
он до последней страницы надеется, что станет костью,
которая будням не по зубам, которую будням не проглотить,
которую будням не прожевать,

пишущий автобиографию сетует вышним на кашель,
на октябрь, на дождь, на город, на улицу, на сумерки, на долги,
те иногда жалеют, дарят солнечный ясный день
или судьбы изгиб,
и всё-таки пишущий отчаянно верит своему праву
бесцельной вечности мгновение за мгновением диктовать,
и всё-таки верит в строк откровенных над бездной отверстой власть...




октябрь 2011